Как время летит. В эти дни Рауфу Талышинскому исполнилось бы 65 лет – еще один повод вспомнить замечательного редактора, внесшего огромный вклад в становление независимой азербайджанской журналистики. Несмотря на то, что 31 год назад Рауф, собрав соратников, создал самую амбициозную (и самую успешную!) газету на Кавказе, в которую вмещались два мира, он был удивительно скромным человеком. (Старое «Зеркало» выходило именно под таким лозунгом: «Во мне вместятся оба мира...», а заканчивается строка великого поэта именно так: «...но в этот мир я не вмещусь».)

Меня самого называют колючим, он же мне напоминал ежика. И не торчащими, как иголки, короткими волосами или умными глазами-бусинами, смотрящими на все с подозрением. (Хотя сам Рауф называл это не подозрительностью, а скептицизмом.) Просто, внутренне он всегда был в напряжении, всегда готов к защите.

Вечер первый, поучительный

«Если я не буду протирать звезды каждый вечер,» — думал ежик — «они обязательно потускнеют…» (Норштейн, м/ф «Ежик в тумане»)

 Мы познакомились в лифте «гэзэ» — главного здания московского университета. Я – совсем «зеленый», только приехал на первый курс, он – можно сказать, перезрел, почему-то задержался здесь после окончания универа (как потом выяснилось – поступал в аспирантуру.)

Рауф был, хотите верьте–хотите нет, без бороды (ее он стал носить позже), зато та же ирония на губах.

Земляк оглядел меня с ног до головы. Что-то не внушило ему доверия.

— Это ты новенький из Баку? – спросил Талышинский. – Ну, тогда, держи место: остаешься за всех. Теперь ты – единственный азербайджанец на журфаке.

Вплоть до третьего курса я был единственным азербайджанцем на факультете и не раз вспоминал эти слова. Они помогали мне, когда хотелось все бросить.

Вечер второй, искренний

«А я люблю, когда в тишине что-нибудь шевелится».  «Приведи пример», попросил Ежик. «Ну, например, гром», сказал Медвежонок. («Ежик в тумане»)

Пока я «держал место» на факультете, Рауф сделал головокружительную для молодого журналиста карьеру: после трех лет работы в «Молодежке» и «Вышке», его назначили собкором газеты «Известия» по Азербайджану!

Наши пути пересекались крайне редко, пока в декабре 1989-го мы не оказались за одним столом в ресторане «Карабах». (Помните, был такой, прямо над бакинским вокзалом?) Он только что ушел из «Известий», я – из «Молодежи Азербайджана». Наша «Молодежка» взбунтовалась: компартия сняла главного редактора Наджафа Наджафова с работы, журналисты в знак протеста подали заявление об уходе.

За что Талышинский потерял работу в «Известиях», я точно не знал, но, честно говоря, это меня не огорчало. В нашем местном журналистском кругу недолюбливали собкоров центральных газет, считали, что у них, карьеристов, не хватает смелости писать правду о Нагорном Карабахе, они «держатся за свое место». В тот вечер Рауф рассказал, как это было.

— Очень трудно было попасть на полосу «Известий». А тут сами позвонили из секретариата и сказали: «Напиши статью на 400 строк о ваших событиях». Я радостно побежал на площадь, где люди день и ночь митинговали, собрал информацию, написал: о том, что здесь происходит, что народ беспокоит. Закончил статью тем, что напряжение растет, а площадь заполняют слухи, пора вносить во все это ясность. Через пару дней ночью мне позвонили из бакинской типографии. (Тогда центральные газеты печатались одновременно в нескольких республиках, чтобы их вовремя доставили во все уголки необъятной страны – А.А.) Сообщили, что рабочие отказываются печатать «Известия». Поехал. Что же им не нравится? Стал искать на пленке свою большую статью, но нашел маленькую заметку. Из нее можно было понять только одно: ходят слухи — народ протестует. «Значит, из-за слухов мы тут себе горло рвем?», грозно спросили рабочие, «Не будем печатать и все!». «Не хотите, не печатайте», ответил я. Меня вызвали в Москву на ковер к самому главному редактору. Он мою аргументацию даже выслушать не захотел. «Ты не Азербайджан представляешь в «Известиях», а «Известия» представляешь в Азербайджане», сказал. «У газеты есть позиция по Карабахскому вопросу, и все сотрудники должны ее защищать». Я вышел и написал заявление.

Ни разу не слышал, чтобы он где-то этим хвастался. А кто-то кому-то не подал руки, и сразу стал героем, затем министром. Потом, спустя несколько лет, этот герой-министр ворвался в редакцию газеты, которой руководил Рауф, и избил журналиста.

Вечер третий, веселый

«Ведь кто ж, если не ты, звезды считать будет!» («Ежик в тумане»)

В Гудаури (Грузия) проходили две международные конференции (одна – журналистов, другая — молодежных неправительственных организаций) и встреча грузинских парламентариев с абхазскими коллегами. После заседания Рауф играл в настольный теннис с Гулу Магеррамли. АзТВ легко справлялся с «Зеркалом». Рауф, трижды проиграв, разозлился и предложил еще одну партию на «гонаглыг». Эту он выиграл. Ресторан в отеле был дорогой, но деваться некуда, Гулу нас пригласил туда. Я, как судья, тоже присутствовал.

За столом Гулу рассказал забавную историю. Утром они спустились в столовую позавтракать и оказались в очереди после Зураба Жвания, председателя грузинского парламента. Все были в спортивной одежде. Тут заходят представители наших молодежных НПО –  чуть ли не в халатах, но на груди каждого блестит значок правящей партии. Жвания повернулся к Рауфу, стоящему за ним, и полусонным голосом спросил:«У вас что, свои юнкеры появились?» Рауф и Гулу в фойе остановили молодых активистов. «Все понимаю, ребята, но в столовую, в бар можно и без партийных значков ходить», — сказал им Талышинский.

Я от души посмеялся, Рауф остался серьезным:

— Ты бы видел, как они в этот момент на меня посмотрели. Сто процентов, в Баку донесут куда надо.

— Если что, — успокоил я его, — поможет, — и кивнул в сторону «звезды» телеэкрана. «Звезда», успевший запить горечь поражения чачой, весело подмигнул.

В Баку «юнкеры» написали докладную в политсовет правящей партии: якобы Рауф и Гулу выступали в Гудаури против ее курса, так сказать, «не защищали государственность». Политсовет собирался обсуждать недостойное поведение азербайджанских журналистов в Грузии. Рауф беспокоился: он не хотел ввязываться в скандал, который может навредить газете. Но Гулу, как обещал, помог. Он пригласил авторов доноса на утреннюю передачу, настроил их на нужный лад и заставил хвалить себя, а заодно всю делегацию азербайджанских журналистов, грудью защищающую интересы страны. С подачи ведущего, активисты особо отметили яркое выступление Рауфа на этом мероприятии, которое даже не слышали. Дело замяли.

Вечер четвертый, грустный

«Звезда! И в луже…». («Ежик в тумане»)

Одно из первых независимых изданий Азербайджана, превратившееся за 11 лет существования в лучшую газету Кавказа, «Зеркало» разваливается. Его создатели – Талышинский с Шихлинским расходятся, коллектив дробится. Газета остается у Шихлинского, получается, что Рауф уходит.

Звоню ему. Рауф говорит, что находится в городе, скоро заедет.

Мы сидим в пресс-клубе. Предлагаю пригласить Эльчина, и втроем еще раз обсудить ситуацию. Рауф качает головой:«Нет смысла, решено». «Чем будешь заниматься?» «Пока не уверен». «Может тебя изберем председателем пресс-клуба? Я уже четыре года тут сижу. Ротация нужна». «Нет, я, наверное, другую газету открою».

Я знаю, кто поссорил этих близких друзей, соратников, великолепных журналистов и медиаменеджеров. Знаю, кто мутил воду. Этот хитрый, корыстный человек умеет входить в доверие (профессия помогает), а сам во всем ищет выгоду. Так он строит себе карьеру, бизнес, партию. В свое время я тоже чуть не пострадал от него, но вовремя остановился.

Рауф пошел дальше. Многое изменилось в его жизни под влиянием того человека. Он открыл «Эхо», сменил часть друзей, осуществил кое-какие бизнес-планы, жил одной ногой здесь, другой в Америке… Самое удивительное: стал участвовать в некоторых политических проектах. Талышинский — заместитель председателя какой-то партии??? Это Рауф-то? Который всегда говорил, что газета должна быть такой же независимой, «как колбаса на прилавке»? Наставлял редакторов, занимающихся одновременно партийной деятельностью, в частности, своего тезку Арифоглу:«Понимаешь, или то, или другое. Мухи должны быть отдельно, котлеты отдельно»? Помнится, тогда я и написал статью «Два Рауфа, два заместителя».

«Зеркало» после этого уже не стало той прежней. И «Эхо» не стало «Зеркалом».

Вечер пятый, последний

«Когда пропадаешь, надо заранее предупреждать своих друзей» («Ежик в тумане»)

Совершенно случайная встреча во дворе здания, где находится и «Зеркало», и «Эхо». Моя организация тоже ютится там.

Мы поговорили о делах, поделились не совсем оптимистичными (скорее, пессимистичными) прогнозами.

— Почему наши водители, останавливаясь у светофора, обязательно заезжают на пешеходную полосу? – поделился Рауф своим наблюдением. – Ведь всем известно, что это против правил. Я еще понимаю тех, кто сознательно нарушает закон, чтобы получить выгоду, ну, попасть вперед. А тут-то, какая выгода? Эти два-три метра водителям, перешедшим черту и вставшим на «зебре», никакого преимущества не дадут. Загорится зеленый свет — другие их догонят. Нет, только наш человек может нарушать закон, даже не имея от этого никакой выгоды.

Потом он, как всегда, рассказал анекдот, и мы расстались.

Рауф уходил маленькими, но быстрыми шажками. «Стареет», подумал я, вслед ему.

Вот так, маленькими шажками быстро уходит от нас наша старая, добрая журналистика. Со своими принципами, взглядами, стилем. Что приходит взамен?

И кто приходит взамен?

***

«Вот и сегодня Ёжик сказал Медвежонку:
— Как всё-таки хорошо, что мы друг у друга есть!
Медвежонок кивнул.
— Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
— А ты где?
— А меня нет.
— Так не бывает, — сказал Медвежонок.
— Я тоже так думаю, — сказал Ёжик. — Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?..
— Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
— Нет меня, нигде нет!!!
— Тогда, тогда… Тогда я выбегу в поле, — сказал Медвежонок. — И закричу: «Ё-ё-ё-жи-и-и-к!», и ты услышишь и закричишь: «Медвежоно-о-о-ок!..». Вот.
— Нет, — сказал Ёжик. — Меня ни капельки нет. Понимаешь?
— Что ты ко мне пристал? — рассердился Медвежонок. — Если тебя нет, то и меня нет. Понял?

 («Ежик в тумане»)

(статья перепечатана из газеты «Зеркало»)