Новое Время (Украина), 28 мая 2022

Томас Фридман: Байден не говорил об этом так уж много, но ему и не нужно было этого делать. Я мог услышать это между строк (Фото:REUTERS)

Я могу, однако, сказать вам две вещи — что я ел и как я себя чувствовал после. Я съел бутерброд с салатом из тунца с помидорами на цельнозерновом хлебе, тарелку фруктового салата и шоколадный молочный коктейль на десерт, который был настолько хорош, что должен быть объявлен вне закона.

После этого я почувствовал следующее: для всех вас, болванов из Fox, которые говорят, что Байден не может связать два предложения, вот срочная новость: он только что связал НАТО, Европу и весь западный альянс — от Канады до Финляндии и вплоть до Японии — чтобы помочь Украине защитить свою молодую демократию от фашистского нападения Владимира Путина.

Он помог Украине нанести значительный урон российской армии благодаря быстрому развертыванию американских и натовских инструкторов и массовым поставкам высокоточного оружия. И ни один американский солдат при этом не погиб.

Это был лучший результат в управлении альянсом и его консолидации со времен ещё одного президента, политику которого я освещал и которым восхищался — и о котором также говорили, что он не способен связать два предложения — Джорджа Буша-старшего. Буш помог справиться с распадом Советского Союза и воссоединением Германии, не сделав ни единого выстрела и не потеряв ни одной американской жизни.

Увы, я ушел с обеда с полным желудком и с тяжелым сердцем.

Байден не говорил об этом так уж много, но ему и не нужно было этого делать. Я мог услышать это между строк: он обеспокоен тем, что, хотя и воссоединил Запад, но возможно, он не сможет воссоединить Америку.

Это определенно его приоритет, выше любого положения из его «Построить лучше, чем было». И он знает, почему его избрали — большинство американцев беспокоило, что страна трещит по швам и что этот старый боевой конь по имени Байден с его двухпартийными инстинктами был лучшим человеком, чтобы опять воссоединить нас. Это причина, по которой он в первую очередь решил баллотироваться, потому что он знает, что без базового единства цели и готовности к компромиссу ничто другое невозможно.

Но с каждым днем, с каждой массовой стрельбой, с каждым расистским собачьим свистком, с каждой инициативой по защите полиции, с каждым раскалывающим нацию постановлением Верховного суда, с каждым бегством оратора из кампуса, с каждым фальшивым заявлением о фальсификации выборов, я задаюсь вопросом, сможет ли он вернуть наше единство. Не слишком ли уже поздно.

Я боюсь, что очень скоро мы разрушим что-то очень ценное. И как только мы это разрушим, оно исчезнет — и мы, возможно, никогда не сможем его вернуть. Я говорю о нашей способности передавать власть мирным и законным путем, способности, которую мы демонстрировали с момента нашего основания.

Мирная, законная передача власти является краеугольным камнем американской демократии. Сломайте ее, и ни один из наших институтов не будет работать долго, и мы будем ввергнуты в политический и финансовый хаос.

Мы сейчас смотрим в эту бездну. Потому что одно дело избрать Дональда Трампа и протрамповских кандидатов, которые хотят ограничить иммиграцию, запретить аборты, сократить корпоративные налоги, увеличить добычу нефти, ограничить половое воспитание в школах и освободить граждан от масок во время пандемии. Это вопросы, по поводу которых могут быть законные разногласия, и это вопрос политики.

Но недавние праймериз и расследование мятежа 6 января в Капитолии раскрывают движение Трампа и его сторонников, в основе которого не какая-либо последовательная политика, а скорее гигантская ложь — о том, что Байден не получил свободно и честно большинство голосов коллегии выборщиков и, следовательно, является нелегитимным президентом.

Таким образом, их главным приоритетом является назначение кандидатов, которые в первую очередь преданы Трампу и его Большой лжи, а не Конституции.

И они более чем намекают на то, что на любых близких выборах в 2024 году — или даже на тех, которые не будут такими уж близкими — они будут готовы отступить от установленных конституционных правил и норм и присудить эти выборы Трампу или другим республиканским кандидатам, которые фактически не набрали наибольшее количество голосов. Они не делают секрета из своей платформы. Они строят на ней свою избирательную кампанию.

Словом, мы видим национальное движение, которое громко и во всеуслышание говорит нам: мы отправимся туда.

И это пугает меня, потому что: я там был.

Формирующий меня как журналиста опыт заключался в том, что в конце 1970-х ливанские политики попали туда и ввергли свою хрупкую демократию в затяжную гражданскую войну. Так что не говорите мне, что здесь этого не может быть.

Не тогда, когда такие люди, как сенатор штата Пенсильвания Дуг Мастриано — отрицатель выборов, который маршировал с толпой 6 января в Капитолии — только что выиграл выборы Республиканской партии, чтобы баллотироваться на пост губернатора. Не сомневайтесь: эти люди никогда не сделают того, что сделал Эл Гор в 2000 году — не подчинятся решению судов по поводу спорных выборов и не признают своего оппонента легитимным президентом.

И они никогда не сделают того, что сделали принципиальные республиканцы, баллотирующиеся на посты или действующие в качестве должностных лиц после выборов 2020 года, — не примут голоса в том виде, в каком они были подсчитаны в их штатах, не примут постановления суда, подтверждающие отсутствие существенных нарушений, и не позволят Байдену законно управлять страной.

Отвратительно наблюдать за множеством республиканской партии Трампа, баллотирующихся на посты и подтверждающих его Большую ложь, когда мы знаем, что они знают, что мы знаем, что они знают, что они не верят ни единому слову из того, что они говорят. Это доктор Оз, Джей Ди Вэнс и многие другие. Тем не менее, они готовы сесть на поезд Трампа, чтобы получить власть. И делают это, ничуть не краснея.

На мой взгляд, это достигло апогея, когда лидер меньшинства в Палате представителей Кевин Маккарти, настолько одержимый любой ценой стать спикером Палаты представителей, фактически солгал о том, что сказал правду. Маккарти публично отрицал тот факт, что сразу после 6 января он прямо (что зафиксировано на пленке) сказал своим коллегам-республиканцам, что ожидает импичмента Трампа за то, что тот вдохновил восстание, и что Маккарти намеревался сказать ему, что он должен уйти в отставку.

Вы встречали кого-нибудь в своей жизни, кто лгал, говоря правду?

И это возвращает меня к моему обеду с Байденом. Его явно тяготит тот факт, что в то время как мы создали глобальный альянс для поддержки Украины, предотвращения российского вторжения и защиты ключевых американских принципов за рубежом — права на свободу и самоопределение всех народов — Республиканская партия отказывается от наших самых основополагающих принципов дома.

Вот почему так много лидеров наших союзников в частном порядке говорят Байдену, когда он и его команда возродили западный альянс из осколков, в которых его оставил Трамп: «Слава Богу, Америка вернулась». А потом добавляют: «Но как надолго?»

Байден не может ответить на этот вопрос. Потому что мы не можем ответить на этот вопрос.

Байден не безупречен в этой дилемме, как и Демократическая партия, особенно ее крайне левое крыло. Под давлением необходимости возродить экономику и столкнувшись с крупными требованиями крайне левых, Байден слишком долго проводил экспансивные расходы. Демократы Палаты представителей также запятнали одно из самых важных двухпартийных достижений Байдена — гигантский законопроект об инфраструктуре — сделав его заложником других требований о чрезмерных расходах. Крайние левые также «оседлали» Байдена и каждого кандидата от Демократической партии своими радикальными идеями, такими как «защитить полицию» — безумная мантра, которая, если бы была реализована, нанесла бы наибольший вред чернокожему и латиноамериканскому фундаменту Демократической партии.

Чтобы победить трампизм, нам нужно всего лишь, скажем, 10% республиканцев, которые покинут свою партию и присоединятся к левоцентристу Байдену — таким его избрали и таким он до сих пор остается в своём сердце. Но мы, возможно, не сможем заставить изменить свою позицию даже 1% республиканцев, если крайне левые демократы будут рассматриваться как определяющие будущее партии.

И именно поэтому я ушел с обеда с президентом с полным желудком и с тяжелым сердцем.