Новое Время (Украина), 13 мая 2022

— Антон, а говорят, что вы в Ирпене были. А скажите, вот правду говорят о том, что там делали русские?

— Был. Что именно вас интересует? Какую правду?

— Ну, что людей убивали. В Ирпене и Буче. Просто понимаете, говорят, что не все понятно. Что могла быть инсценировка. Даже американские специалисты так говорят.

Я смотрел на нее — даму солидного возраста, с высшим образованием, я хорошо ее знал, и она меня — и понимал, что такой момент в моей жизни должен был наступить. Когда очевидное нужно будет доказывать. Когда бред придется не просто развенчивать, а держать себя в руках, говорить себе «спокойно», сжимать до боли челюсти и выдыхать воздух через нос.

Я долго говорил. Все то, что я не хочу писать. Я рассказывал. Обрисовывал. Ровным голосом. Недолго, насколько хватило сил, но, как мне казалось, точно.

Она хлопала глазами, открывала рот и дышала через него.

«А потом на их улицу заехал российский танк, повернул башню и выстрелил прямо в дом. Ее похоронили там же, во дворе. Видел ее могилу».

— Ну… ужас. Но все же, не могли как-то танк спровоцировать? Ну, как так, что он просто выстрелил в дом? Зачем?

— Спровоцировать…

Это должно было произойти и это не последний мой такой разговор с согражданами. Но это не самый дикий случай.

Мы с Andrii Piven подобрали их на одной из улиц Ирпеня — мужчина, женщина и маленький ребенок. Они шли пешком в Романовку из-под обстрелов и с радостью согласились подсесть в наш автомобиль.

По дороге разговорились:

— Куда дальше? В Киеве родственники есть?

— Нет. Поедем, наверное, в Прилуки, — сказал мужчина.

— В смысле, в Прилуки? Из Ирпеня и в Прилуки? Вы в курсе, что там сейчас? — синхронно остолбенели мы. — Может, все-таки на запад? Волонтеры примут, расселят, там безопасно.

— Так а что? Там, где оккупация, уже все спокойно, вот людям в Мелитополе уже свет дали. Спокойно живут. Все будет нормально.

Я сжал руль и показалось, что услышал, как заскрипел пластик. Мы высадили эту семью в Романовке и единственное, кого мне было жаль — это ребенка. Когда закрылась дверца, я сорвался с места с визгом шин, вдавливая всю ярость в акселератор. Андрей смолчал.

Наша самая большая и тяжелая война еще впереди. Война за умы. Война за честные суды. За качественные медиа. За настоящие посадки весной и наказание тех, кто постоянно занимался подрывом информационной и военно-технической безопасности государства.

Я только могу представить, как тяжело нашим бойцам сталкиваться с таким в тылу.

Я только могу представить, что их заставляет держать себя в руках.

Политика государства должна быть бесповоротной и беспощадной: искоренение российских и пророссийских медиа, засоряющих гражданам мозги.

У них нет со свободой слова ничего общего.

В этом плане война в определенном смысле бессильна открыть глаза тем, кто ее не видит вживую, а наблюдает сквозь призму соловьевых, скабеевых и шариев.

Но все будет Украина. За 30 лет преодолен огромный ментальный путь. И хорошо, что «спровоцированные» российские танки горят как спички.

Слава Вооруженным силам Украины.