Новое Время (Украина), 6 июня 2022

Лоуренс Фридман: Наилучшей оценкой российской стратегии сейчас является то, что они стремятся взять все, что могут в нынешних условиях (Фото:REUTERS)

На практике эти два вопроса неизбежно связаны. Оба из них приобрели дополнительную актуальность, поскольку Украина признает, что ведет ожесточенные бои на Донбассе. Хотя это не должно вызывать удивления, учитывая усилия, которые Россия прилагала на этом этапе войны, это бросило вызов растущим ожиданиям, что Россия будет двигаться от одной неудачи к другой, пока в какой-то момент — возможно, очень скоро — не будет вообще изгнана из Украины.

Почему раздел — не вариант

Это указывает на постоянную опасность для тех, кто анализирует ход войны — слишком опережая события на местах, делать серьёзные выводы из последнего сражения, а затем предвидеть результаты сражений, которые еще предстоит провести и давать советы о том, как реагировать на сценарии, которые могут или не могут материализоваться. Например, оптимизм по поводу скорых украинских побед многих обрадовал утешительной мыслью о том, что многочисленные жертвы страны могли быть не напрасными и что скоро Россия понесет заслуженное наказание за неспровоцированную агрессию. Но это также породило любопытную тревогу по поводу опасностей слишком убедительной победы Украины. Согласно этой точке зрения, если Путина загнать в угол, он может, чтобы спасти свой режим и лицо, действовать еще более безрассудно, чем раньше — например, применить ядерное оружие.

Этот в высшей степени спекулятивный сценарий, к которому можно прийти только посредством ряда предположений о том, как будет развиваться война и о возможных последствиях для настроений Путина, заставил некоторых призвать Украину пойти на серьезные территориальные уступки, чтобы сохранить спокойствие российского лидера в качестве своего рода превентивной терапии. Другие приходят к тому же выводу иным путем, предполагая, что Украина не сможет оттеснить русских, потому что она столкнулась со слишком большой огневой мощью. С этой точки зрения, она могла бы также поздравить себя с хорошо проделанной работой, предотвратив завоевание Россией всей страны, и признать логику сдачи Донбасса сейчас. Это позволит всем покончить с этим неприятным делом, положив конец страданиям, а также разрушению более широкой международной системы.

Как бы то ни было, украинцев просят утешиться тем, что России не удалось победить с точки зрения целей, поставленных в начале войны, которые заключались в подчинении всей Украины, и многими ранами, которые ей придется зализывать после того, как война будет объявлена оконченной. Но утешение это будет слабым. Путин же будет умиротворен тем, что ему позволили достичь его второстепенных целей. Россия приобретет Донецк, Луганск и, возможно, Херсон, в то время как остальная Украина будет сильно страдать и справляться с последствиями войны.

Те, кто хочет поскорее закончить войну, считают такое урегулирование неудачным, но, в конце концов, приемлемым. Это создало бы Новый баланс, который позволил бы в какой-то момент возобновить деловые отношения с Россией — возможно, более осторожно, чем раньше, но все же признавая, что перед нами великая держава, которую нужно уважать, какими бы ни были ее преступления. Такие мысли были озвучены в Давосе Генри Киссинджером, и аналогичные можно найти в высших эшелонах власти некоторых европейских правительств и в аналитических центрах США. Эти взгляды решительно отвергаются украинским правительством. Причины, по которым они это делают, помогут объяснить, почему предложенные уступки не будут предложены и почему война, таким образом, может продолжаться какое-то время.

Во-первых, Украина по-прежнему уверена, что в конечном итоге победит. В какой-то момент, если в ближайшие недели и месяцы для Украины дела пойдут совсем плохо, эта уверенность может пошатнуться, но пока на нее не влияют недавние успехи России. По сравнению с теми, которых опасались в начале более целенаправленной фазы войны, они по-прежнему имеют ограниченное стратегическое значение.

Во-вторых, даже если Россия добьется ряда военных успехов, это не изменит военных целей Украины по выводу российских войск с ее территории. Киев не может согласиться на какую-либо постоянную уступку своих земель России. Увидев, что творят россияне в районах, уже находившихся под оккупацией, они не собираются больше подвергать такому обращению своих людей. Они собирают доказательства того, что Россия ведет геноцидную войну, не обязательно в том смысле, в каком этот термин, как правило, понимается — как стремление истребить целый народ, — но в терминах, соответствующих критериям Конвенции о геноциде 1948 г., («полностью или частично уничтожить группу по национальному, этническому, расовому или религиозному признаку»).

Путин и его приспешники, в том числе в государственных СМИ, не удосужились скрыть своих намерений, отрицая существование отдельного украинского народа и при возможности действуя в соответствии с этим отрицанием — в том числе отделяя детей от родителей (чтобы они могли вырасти как настоящие русские), совершая массовые изнасилования, депортации, похищения лидеров общин, стирание украинского языка и символов его национальной идентичности.

Таким образом, украинцы не видят, как постоянная оккупация их территорий положит конец страданиям: она лишь гарантирует, что проект России будет продолжаться до своего безрадостного завершения. Если им говорят, что это продлит их страдания, они указывают, что они люди, которым — к сожалению — не чуждо страдание. Они стали жертвами самых страшных преступлений сталинизма, таких как Голодомор, преднамеренный голод, жертвами которого стали около 5 миллионов украинцев в начале 1930-х годов, а затем самые страшные преступления нацизма, унесшие примерно 7 миллионов жизней десять лет спустя. (Некоторые считают, что эти оценки — занижены). Они стали свидетелями того, как десятки тысяч их людей были убиты в неспровоцированной войне, разрушены оживленные мегаполисы и небольшие города, уничтожена жизненно важная инфраструктура. Целых 40% их ВВП за этот год уже потеряно.

В-третьих, нет оснований предполагать, что если бы уступка была сделана, то было бы достигнуто какое-то новое равновесие. Такой была надежда в 2014 году, когда Россия захватила Крым и поселила сепаратистов на Донбассе, что позволило европейцам поддерживать «нормальные» отношения с Путиным и сохранить импорт нефти и газа, до этого года, когда Путин решил возобновить борьбу и вернуться в Украину с большими целями. Предложат ли те, кто призывает украинцев «быть реалистами» и пойти на компромисс «ради самих себя», неопровержимые гарантии безопасности остаткам Украины и убедят ли их, что это больше не повторится, или склонятся перед не менее «реалистичным» требованием Путина, чтобы Украина оставалась по-настоящему нейтральной? Те, кто считает, что разделение ведет к стабильности, могут рассмотреть два великих примера разделения конца 1940-х годов — арабо-израильское и индийско-пакистанское.

Украинская точка зрения, на которой страна согласно последнему опросу едина, заключается в том, что эта война не закончится, пока они хотя бы не вернутся к границам, существовавшим до 23 февраля, и тогда, если это не будет урегулировано дипломатическим путем, они будут продолжать до тех пор, пока не будут возвращены весь Донецк и Луганск, а может быть, и Крым. Возможно, трезвомыслящие геополитики, которые учитывают только требования международного порядка, считают это глупым, бесполезным, даже безответственным, — но это курс, по которому идет Украина. Зеленский пообещал вынести любую сделку с Россией на референдум. При нынешних цифрах любые уступки Путину будут отвергнуты.

Сторонники Киева в Северной Америке и Европе на данный момент согласны с тем, что геополитические последствия всего, что может быть представлено как победа России, будут ужасными, что приведет к нестабильности, которая не приведет к новому нормальному укладу, но сохранит напряженность. Взяв на себя обязательство, они завязли в нем, ибо покинуть Киев сейчас было бы предательством без какой-либо компенсирующей это выгоды. Навязанный Киеву раздел не положит конец боевым действиям, а лишь обеспечит их продолжение на более выгодных для России условиях.

Эта война идет уже восемь лет. У нее уже были свои пики и падения. Недавние комментарии как из Москвы, так и из Киева допускают возможность того, что она может затянуться надолго. Это поднимает вопрос о том, завершится ли нынешний раунд боевых действий периодом тупика.

Ход войны

После динамичности первой фазы войны, когда россияне быстро заняли неукрепленные позиции, а затем были вынуждены отступить, боевые действия теперь перешли в более рутинную стадию. Россияне начали эту вторую, предположительно более сфокусированную фазу войны, наступая и прощупывая несколько регионов в районе Донбасса. После того, как совсем недавно они не сумели ничего предъявить для путинского парада победы 9 мая, их военные действия, похоже, стали более профессиональными и эффективными, а некоторые логистические и тактические проблемы, которые мешали предыдущим операциям, были решены. Они используют свою огневую мощь — авиацию и артиллерию — для обстрела украинских оборонительных позиций, а затем атакуют бронетехникой и пехотой.

К чести украинского правительства, — поскольку всегда лучше быть откровенным, — оно признало, что позиции пришлось уступить, и новые потери неизбежны в боях вокруг Северодонецка и Лисичанска. Командование Украины стоит перед незавидным выбором. Воюют одни из самых опытных солдат Украины. Будет ли отступление иметь смысл, для того, чтобы избежать героических жертв за землю, не имеющую большого стратегического значения, и стоит ли сражаться за города, которые были в значительной степени эвакуированы и разбиты русской огневой мощью? Или все же можно защищать эти города, вынуждая русские войска нести потери, которые они не могут себе позволить, пытаясь взять их?

В других местах — к северу от Харькова и к югу от Херсона — Россия заняла более оборонительную позицию, выкапывая траншеи и занимая позиции для поддержки артиллерии. Время от времени могут проводиться наступления для оценки сопротивления, но в основном с целью удержать украинские силы на месте, чтобы они не высвободились для контратак на Донбассе. Наилучшей оценкой российской стратегии сейчас является то, что они стремятся взять все, что могут в нынешних условиях, а затем ждут, что украинцы попытаются вернуть территории обратно, тем временем восполняя свои истощенные силы на случай, если увидят возможность снова перейти в наступление.

Это не означает, что война заходит в тупик, но это означает изменение ее характера. Украина не может добиться прогресса, используя российские методы, направляя свою артиллерию и авиацию на все на своем пути, даже если это означает превращение в руины собственных городов и сел и подавляя защитников массой, даже если это означает огромные потери. Два фактора будут формировать и поддерживать украинское наступление. Во-первых, их силы продемонстрировали более высокий боевой дух и стойкость. Эта асимметрия мотивации, которая была очевидна с первого дня этой войны, продолжает иметь значение. Во-вторых, они доставляют на фронт новое западное оборудование и находят способы включить его в свои оперативные планы.

Приходится идти по графику. Ведь доставка вооружения требует времени. Теперь, когда в США согласован пакет поддержки в размере $40 млрд, а также когда стали очевидны проблемы, с которыми столкнулись украинцы в виде превосходства в вооружении россиян, Киев может надеяться на более быстрый приток более качественных вооружений. Западные запреты на поставку оружия были ослаблены в нескольких сферах, в частности, что особенно важно, в отношении современных артиллерийских орудий. Но в то время как украинцы признательны за поставку гаубиц M777, они в то же время разочарованы сопротивлением администрации Байдена продавать им более совершенную реактивную систему залпового огня (РСЗО). Последние сообщения свидетельствуют о том, что американцы меняют свое мнение. РСЗО позволит наносить точные удары с больших дистанций. Что касается самолетов, то прогресс был незначительным, если не считать приобретения запасных частей для примерно 20 старых боевых самолетов, способных летать.

Поэтому украинцы сейчас не в том положении, чтобы бросаться в лобовые атаки. Скорее всего, они будут полагаться на неуклонное истощение российских передовых сил за счет направленного артиллерийского огня и операций повстанцев в тылу врага (таких, о которых уже сообщалось в Херсоне), чтобы подорвать силу и боевой дух россиян, используя любую появляющуюся возможность, чтобы «разъедать» позиции русских и, если возможно, захватить их. Россия теперь должна защищать длинный фронт и значительную оккупированную территорию. Ее силы уже на пределе, и Москва пытается найти резервы. Украинцы не могут ждать слишком долго, но они не захотят атаковать российские опорные пункты, пока не будут готовы. Россияне сами сталкиваются со многими трудностями, израсходовав массу оборудования и запасов, а также потеряв значительное количество войск ради ограниченной выгоды. Экономическое давление не утихнет. Украина еще может одержать верх, но это будет не скоро.

Война на выносливость

В любой войне, когда боевые действия переходят от быстрых наступлений и смелых маневров к тяжелой, изматывающей рутине, вопросы экономической и социальной устойчивости становятся все более важными. Если не считать Беларуси, которая предоставила базу для операций России (но отказалась предоставить свои вооружённые силы), Россия изолирована. Китай поддержал некоторые пропагандистские темы Москвы, но не оказал материальной поддержки и воздержался при голосовании в ООН. Как и Индия, он мало обращает внимания на санкции, поэтому продолжит торговать с Россией. На данный момент Россия может финансировать свою войну за счет экспорта энергоносителей и продовольствия, который приносит больше денег, чем когда-либо из-за завышенных цен. Но в среднесрочной и долгосрочной перспективе ее положение как поставщика энергии будет подорвано, а санкции будут препятствовать нормальной экономической деятельности, включая производство.

Идут переговоры не только о замораживании российских финансовых активов, но и об их аресте и передаче Украине для восстановления. Украине, безусловно, потребуются средства, хотя опасения по поводу прецедента для тех, кто хранит свои средства в долларах и евро, затруднит эти обсуждения.

Военные усилия Украины поддерживаются ее многочисленными сторонниками. Хотя Киев хочет, чтобы они сделали больше, указывая на то, что это лучший способ быстро закончить войну, он также обеспокоен тем, что, если она не завершится быстро, произойдет некоторый откат, что приведет к давлению с целью перейти к быстрому дипломатическому урегулированию. После замечаний Киссинджера в СМИ появилось множество сообщений на эту тему, но все они неубедительны. Это потому, что в конечном итоге только Украина может определять свои военные цели. Если им не удастся их достичь, это будет иметь тяжелые последствия для европейской безопасности и приведет к длительному периоду напряженности и неопределенности. Если неудача произойдет из-за отказа в поддержке, когда она больше всего нужна, то западным правительствам придется смириться с последствиями. Сейчас они инвестируют в Украину. Даже если есть опасения по поводу сохранения общественной поддержки из-за жизненно опасного кризиса, западные правительства обязаны придерживаться начатого курса.

Даже если они хотят увидеть дипломатические усилия, на данный момент нет механизма, позволяющего обеим сторонам начать переговоры. Посредники, такие как Красный Крест, участвовали в прекращении боевых действий в Мариуполе. В настоящее время интенсивные дипломатические переговоры ведут ООН, и играющая ключевую роль Турция (контролирующая также доступ к Черному морю), в связи с отчаянной необходимостью найти способ разблокировать Черное море, чтобы получить сельскохозяйственные продукты, жизненно важные для улучшения ситуации с глобальным продовольственным кризисом. Есть надежда на стабильный гуманитарный коридор для постоянной перевозки продуктов. Станет легче, если Россия будет сотрудничать, и, видимо, она не хочет, чтобы ее обвиняли в нехватке продовольствия на Ближнем Востоке и в Африке, но она уже потребовала уступок по санкциям.

В отношении того, как остановить войну, не было ни подвижек, ни переговоров. По причинам, изложенным выше, Зеленский не заинтересован в прекращении огня, которое заморозит нынешние позиции и позволит превратить их в международную границу де-факто.

Дипломатия вступит в игру только в том случае, если он будет заинтересован в том, чтобы вернуться к позициям по состоянию на 23 февраля. Путин, похоже, все еще надеется на большее и настаивает на уступках, на которые Украина не пойдет. Те, кто на Западе беспокоятся о том, что произойдет, если российская власть, оставшись с одним Крымом, будет выглядеть уязвленной, и на этом основании призывают Киев к компромиссу, могли бы заметить, что Москва по-прежнему ведет себя так, словно ей есть что завоевывать. Как я подчеркиваю во всех этих постах, все расчеты могут меняться в зависимости от того, что происходит на поле боя.

Войны редко идут по прямой. Могут быть периоды интенсивной активности, за которыми следуют паузы и даже перемирия, поскольку обе стороны перегруппировываются, а затем возвращаются к ожесточенным боям. Линии фронта могут казаться статичными только для того, чтобы потом произошел внезапный прорыв. Армии могут казаться крепкими, но при этом хрупкими. Рывок вперед может привести к перенапряжению, а затем к отступлению. Поэтому тут нет установленных графиков, и невозможно сказать, когда закончится эта война. Разумное предположение на данный момент заключается в том, что это не краткосрочная чрезвычайная ситуация, а долгосрочное обязательство для тех стран, которые поддерживают Украину, что нет простого дипломатического решения, и что Украина будет продолжать сражаться столько, сколько потребуется, чтобы вернуть утраченные территории.