Новое Время (Украина), 2 июля 2023

Могут пройти дни, недели или даже месяцы, прежде чем возникшие трещины станут полностью очевидны, но не следует заблуждаться: каждый кризис, который заканчивается лишь поверхностным урегулированием (или даже вообще без урегулирования), уменьшает фигуру Путина, а значит, и сохраняющуюся у него поддержку со стороны российской элиты. Соперники, скорее всего, уже заглядываются на его трон.

В краткосрочной перспективе Путин может изображать провал мятежа в выгодном для себя свете. Вопреки ожиданиям Пригожина, народные массы не поднялись и не присоединились к восстанию, а армия России оставалась на стороне Кремля, хотя и без особого энтузиазма (об этом свидетельствует тот факт, что в Ростов-на-Дону для противодействия пригожинским наёмникам пришлось отправлять чеченских солдат). Тем не менее, со временем станет понятно, что всё это никак не демонстрирует силу путинского режима.

Судя по всему, ни одна из сторон не была уверена, что сможет выиграть у другой. Хотя Пригожин яростно критиковал российское военное начальство, он отрицал, что пытается совершить переворот. Напротив, он утверждал, что поход вагнеровцев на Москву является «маршем справедливости» ради солдат, которые гибли в Украине из-за плохого качества управления армией России, но выполнение даже этой миссии было быстро прекращено. Пригожин знал, что он не выдержит атаку на Москву.

Для Пригожина ситуация осложнялась тем, что он так и не сумел завоевать сердца российского общества. В сценах с толпами, поддерживающими его самого и его бойцов, когда они покидали Ростов-на-Дону (город, в котором вагнеровцы захватили все военные объекты), главным мотивом было ощущение абсурда: «герои войны» пошли против российской армии. Тем не менее большинство россиян не поддерживают оголтелую риторику Пригожина. Его концепция зачистки России от коррупции и нерешительности с помощью крови страдает от недостатка широкой привлекательности.

Однако реакцию Путина на этот мятеж трудно назвать реакцией сильного лидера или даже опытного тактика. Он осудил переворот и поклялся «жестоко» покарать тех, кто принял в нём участие, однако эта реакция оказалась недостаточно быстрой, а риторика Путина была больше похожа на панику, чем на угрозу. Это был человек, реагирующий на события, а не контролирующий их.

Хуже того, Путин не только не подавил этот мятеж (не говоря уже об уничтожении Пригожина), но и позволил белорусскому президенту Александру Лукашенко договориться о сделке, которая фактически помогла Пригожину уйти от ответственности: шеф «Вагнера» теперь будет жить в Беларуси, а уголовные обвинения, выдвинутые против него, будут сняты. По мнению части россиян, в этой сделке Путин выглядит до смешного слабым, потому что она явно была представлена ему как свершившийся факт.

Нельзя полностью исключать вероятность, что Путин попытается позиционировать себя в качестве великого миротворца. Но для этого ему нужно, чтобы элиты России сплотились вокруг него. А затянувшееся молчание Путина после сделки Пригожина с Лукашенко говорит о том, что сам Путин не знает (даже сейчас) может ли он рассчитывать на лояльность ближайшего окружения. Люди хотят, чтобы он объяснил, почему «предателя» Пригожина вообще простили. Может быть, переворот и подавлен, однако мир видит, что лидерство в стране по-прежнему отсутствует.

Конечно, у Путина ещё остаются союзники, например, Рамзан Кадыров — лидер Чеченской республики, пообещавший направить войска в Москву для борьбы с зачинщиками переворота. Ряд российских руководителей, в том числе председатель Госдумы Вячеслав Володин, министр иностранных дел Сергей Лавров и большинство губернаторов, высказались в защиту режима.

Однако оппозиция мятежникам со стороны российской элиты объясняется не столько поддержкой Путина, сколько оппозицией Пригожину. Хотя элита недовольна многими решениями Путина, в том числе изоляцией России и усилением её зависимости от Китая, и хотя она всё чаще видит в нём слабого и сумасбродного лидера, Путин остаётся более выгодным вариантом, чем агрессивно настроенный главарь армии наёмников — головорезов и бывших заключённых.

Впрочем, на стороне Пригожина, судя по всему, тоже оказался ряд российских лидеров. Например, у него, видимо, были договорённости с генералом Алексеем Дюминым, губернатором Тульской области, расположенной недалеко от Ростова-на-Дону. В Москве говорят, что Дюмин, ранее отвечавший за безопасность Путина и одно время рассматривавшийся в качестве одного из его потенциальных преемников, вёл переговоры с Лукашенко от имени Пригожина и, возможно, даже пообещал шефу «Группы Вагнера» военную должность.

Такое обещание будет легче выполнить, если, как полагают некоторые, Дюмин станет новым министром обороны России, сменив главного пригожинского врага — Сергея Шойгу. Под руководством Дюмина Россия, несомненно, выберет более жёсткие подходы к украинской войне — к большому удовлетворению Пригожина.

Более зловещей для Путина является возможная помощь мятежу Пригожина (или даже его организация) со стороны сил, близких Кремлю, или сотрудников российской службы безопасности ФСБ, которые возлагают на Путина вину за то, что он позволяет украинской войне тянуться так долго. Но даже если это не так, сам факт, что Пригожин публично и нагло не подчинялся Путину и остался безнаказанным, может вдохновить на новые попытки свергнуть высшее российское руководство.

Кто же может захватить трон? Два очевидных варианта: Николай Патрушев, секретарь Совета безопасности России, и его сын Дмитрий, министр сельского хозяйства. Ещё одна кандидатура — премьер-министр Михаил Мишустин, который умышленно появлялся в теленовостях, освещавших его активную деятельность во время этого кризиса, пока Путин, как говорят, сбежал в безопасное место на Валдае, вдали от Кремля. Есть ещё упоминавшийся Дюмин, а также мэр Москвы Сергей Собянин, который контролирует собственную мощную вооружённую группу.

Всё это не означает, что конец Путина близок и неминуем. Шёпотом уже очень давно ведутся разговоры о российских элитах, которые якобы хотят его заменить. Но перемены так и не наступают. Подобно Пригожину, отказавшемуся от борьбы, в победном исходе которой у него не было уверенности, потенциальные соперники Путина тоже не уверены, что смогут выиграть у конкурентов.