Новое Время (Украина), 23 апреля 2023

Российские военные сценарии по отношению к Украине отнюдь не являются чем-то принципиально новым. Первоначальный план захвата Киева за 3 дня, как свидетельствуют последние данные, строился на успешных для советского руководства военных интервенциях в Будапеште 1956 года и Праге 1968 года. С большой вероятностью, план свержения украинской власти в Киеве также апробировали в Казахстане в начале января 2022 года, когда российские военные помогли подавить протесты в столице страны.

Вместе с тем, отрицательный сценарий, который уже является явью для российского полномасштабного вторжения в Украине, также имеет свою историческую аналогию. Самым свежим событием являются Чеченские войны 1990-х годов. Осознавая всю ошибочность проведения исторических сравнений, могу выделить одну общую черту между неудачными действиями российских войск в Чечне и Украине — попытка изменения самой природы конфликта при негативном для россиян развитии событий. В какой-то момент войны, российское руководство пытается прикрыть свои империалистические военные стремления борьбой с терроризмом.

В начале 1990-х годов в рамках попытки сохранить советскую империю и подписать новый союзный договор чеченцы и ингуши провозгласили право на государственный суверенитет одноименной АССР. Через год, следуя примеру более сильных бывших республик, Чеченский национальный конгресс провозгласил независимость. Это не понравилось Борису Ельцину, считавшему, что у чеченцев нет права на обособленность от России, с одной стороны, а с другой — опасался, что примеру Чечни последуют другие автономные образования, как например Татарстан. В конце 1994 Ельцин бросил российские войска для восстановления конституционного строя в Чечне. После неудачных попыток захватить столицу Грозный и геноцидного характера военных действий, в 1996 году был подписан мирный договор, предусматривавший отвод войск с чеченской территории.

После прихода к власти Владимира Путина военные действия в Чечне снова возобновились. Только тогда уже посредством типичного имперского принципа «разделяй и властвуй». Российские власти бросили больше сил на фрагментацию чеченских независимых сил, а ФСБ начало точечное уничтожение лидеров повстанцев. Усилился центральный контроль над всем регионом Северного Кавказа. Путину удалось именно в Чечне создать потенциальную угрозу для российской аудитории, крывшуюся в религиозном факторе. В период 1990-х годов в Чечне особенно распространилось экстремистское течение Ислама — ваххабизм, так и не ставший доминантным среди всего населения. Однако это позволило Путину, на фоне общемировой тенденции борьбы с терроризмом, особенно после атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, подменить национальную чеченскую борьбу за независимость внутрироссийской борьбой с террористическими группировками. Теракт в школе Беслана и контртеррористическая операция ФСБ в 2004 году стала апогеем этой спецоперации.

Вместе с тем, по точному определению исследователя Дова Линча: «Путин начал восстановление России с Чечни». Во внутренней политике он консолидировал население, реформировал и предоставил больше полномочий ФСБ и МВД, создал централизованную систему управления федерацией, а в армии избавился от так называемых «чеченских генералов», обвинявшихся во всех военных неудачах. Во внешней политике Россия благодаря особому акценту на борьбу с терроризмом сумела вернуть себе место влиятельной силы, с которой отныне должны считаться. Путин полностью проигнорировал призывы, преимущественно представителей европейских стран, к мирному урегулированию войны в Чечне. А также навязал лидерам стран бывшего СССР, граничащим с Чечней, свой взгляд на войну и этим отрезал повстанцев от дополнительных источников поддержки.

Таким образом, вновь начавшаяся война в Чечне в 1999 году позволила Путину достичь поставленных целей во внутренней и внешней политике, а раздутая террористическая чеченская угроза выиграть президентские выборы в 2004 году. Позже такое положение дел назовут «парадоксом Путина», имея в виду то, как действующее правительство сохранило и даже увеличило свою народную поддержку несмотря на рост количества террористических атак в стране. Для сравнения и понимания уникальности этого явления теракт в Мадриде 2004 года привел к правительственному кризису и проигрышу на парламентских выборах действующей политической силы.

Россияне в своих многочисленных военных кампаниях не придумывают ничего нового. В ходе конфликта только приспосабливают старые имперские принципы к новым реалиям. Еще с 2014 года, с аннексией Крыма и вторжением на Донбасс, Путин пытался выставить Украину как «недогосударство», которое разрывают внутренние проблемы и радикальные группировки. Именно «экстремистские организации националистической направленности» представляли самую большую опасность для «юга России» до 2022 года, а Украина и Грузия рассматривались экспертами Центра исследования проблем безопасности РАН, на одном уровне с Исламским государством.

После 24 февраля 2022 года риторика по терроризму украинцев только усилилась, особенно после неудач на фронтах. Россияне сначала обвиняли Украину в бомбардировке мирного населения на Донбассе и подготовке к возобновлению контроля над этой территорией силовым путем. Позже пропаганда выставляла украинцев как основных виновников продовольственного кризиса, пытаясь придать им таким образом статус «международных террористов». Теперь российская пропаганда раздувает дело с подрывом на Северном потоке, к которому якобы причастны украинские спецслужбы и акцией легиона Свобода России на территории Брянской области.

Важно иметь в виду все эти пропагандистские действия по обвинению украинцев и рассматривать их именно в контексте подавления чеченского национализма. Особенно перед попыткой проведения ВСУ контрнаступления, что несомненно приведет к усилению предыдущей «террористической» риторики Кремля, а также попыток снова сеять неуверенность в своей позиции по поводу природы борьбы украинцев среди правительств стран так называемого Глобального юга и обществами Западных государств, особенно с приближением президентских выборов в России, которые должны состояться в следующем году.