В рамках проекта Пресс клуба «Без вести пропавшие» жительница деревни Гаджигервенд Тертерского района Шюше Алышова рассказывает о своем сыне Алышове Камаледдине Ахад оглу.

Меня зовут Шюше (в переводе с аз. - Стекло), но, видимо, я из камня, стекло давно бы разлетелось на мелкие осколки. Так и представьте меня - «каменная мать». Мне 80, но последние 29 лет ожидания превратили меня в камень, и я все еще ищу своего сына…Мне кажется, что Камаледдин отпечатался на моем лице, в моих глазах. А я каменное надгробье его несуществующей могилы…Застыв, смотрю на дорогу, по которой он придет…

Знаете, какого сына я ищу? Он был самый младший из 5 детей…Двум сыновьям и дочерям дала высшее образование, а его не смогла послать в университет. Он стал шофером – это было его решение. Тогда время было тяжелое, мне приходилось часто ходить на мельницу. «Мама, - сказал он, - тебе тяжело, я стану шофером, чтобы облегчить твой груз». У всех детей есть мечта, связанная с будущим, Камаледдин говорил, что его единственная мечта - помогать родителям…

Он родился 24 октября 1972 года. С рождения у него была небольшая проблема с рукой, на кости появлялось уплотнение. Его два раза оперировали. В 3-ем классе и в 5-ом его в Семашко оперировал профессор Бейбала Аббасов. Но в 1992 разорвав все документы из больницы, с такой рукой пошел в армию. Вот какого сына я ищу…

Сказала: «не иди», разозлился… «Хочешь, чтобы я не пошел, завяжи мне на голову один из своих платков, и я останусь дома». А когда покойный председатель сельсовета попытался отговорить его: «Камаледдин, сынок, ты не сможешь с этой рукой воевать», придя домой, спросил: «Мама, это ты ему сказала, что я не смогу воевать? Я что женщина, чтобы сидеть рядом с тобой? Мы земли наши теряем, разве я могу остаться дома?» 

Раньше, когда из деревни кто-то уходил в армию, накрывали столы, звали гостей. Но тогда уже шла война, и  сыновей провожали без особых почестей. 19 августа мы накрыли стол во дворе и сели ужинать своей семьей, через какое-то время собрались родственники, узнавшие, что Камаледдин идет воевать. Поели, попили, особой радости не было…А утром проводили…

Прошло 10 дней. В конце августа, 30-го, мой зять Гасан подорвался на мине. 2 сентября были поминки - 3 дня, вдруг уже ближе к вечеру мы услышали, как на улице кто-то плачет навзрыд. Когда вышли, увидели Камаледдина, прислонившись к дереву, он плакал… «Мне приснилось, что за мной и Гасаном несется дракон. Гасан бросился в тоннель, а дракон за ним»…Мы даже подумать не могли, что потом этот дракон придет и за нашим сыном… и догонит…

На поминках рассказал, что отличившихся солдат нашей армии впервые посылают на учения в Турцию на базу НАТО. «Меня тоже выбрали»… Поехал…Когда вернулся, рассказал, что сотник удивлялся, где я научился так метко целиться? Сказал, что меня дядя в Баку часто брал в тир…Он и на учениях отличился,  за хорошую службу ему выдали денежное вознаграждение, по тем временам большую сумму. На те деньги он купил красный костюм своему 2-летнему племяннику…

Ведь дочка, после того, как муж подорвался на мине и стал шехидом, осталась с двухлетним сыном. У нас даже фотография внука есть в этом костюмчике. Мы этот костюм храним до сих пор как зеницу ока: его всем внукам одевали и даже у правнука есть снимок в этом костюме. Одевали, фотографировали и сразу снимали, чтоб не износился. Чтобы Камаледдин, когда вернется, увидел, как бережно мы хранили его подарок…

По возвращении из Турции увидела у него на шее какую-то цепочку, подумала, молодой парень, наверно, это модно. Спросила, сынок, что это? Объяснил, что на цепочке висит пластинка с его именем и фамилией. Увидев мое удивление, продолжил, если стану шехидом, даже если буду обезображен, по этой пластинке будут знать, что я твой сын. Я с силой ударила себя по коленям, не говори так, сынок! Рассмеялся… Какой у него был смех…

Последний раз он был дома 5 декабря. Сказал, что их посылают в Лачын, потом из лачынского села Ардушлу присылал письма.

Как он восхищался красотой этих мест: «Обо мне не беспокойтесь, это самые красивые горы Азербайджана…Какая здесь необыкновенная вода, одно удовольствие…Деду скажите, что внук родину защищает…Извините, что не могу писать каждому в отдельности, бумаги нет, все село обыскал, нашел всего два листочка» А в конце письма подписывался Камаледдин Лачынлы…И в самом конце, в уголочке: купите кольцо, как вернусь… В каждом письме писал: «вернусь», «через Лачын домой вернусь»

Последнее письмо он написал 25 марта 1993 года. Опять найденный где-то листок бумаги, поделил пополам и исписал обе половинки…Не знаю, а может бумагу поделили, чтобы еще кто-то из солдат мог написать домой?

На этом кусочке написал: «В течение месяца вернем Лачын, мы в боевой готовности, ждем приказа»

Через несколько дней после этого письма, мы узнали, что Лачын оккупирован. Рассказывали, что кельбаджарцы вместе с военными идут через Муров. Муж поехал в Гаджикенд, там всех прибывающих брали на учет. Но, проверив по списку, ему сказали, что человека с таким именем нет. И показали на двух молодых солдат, стоявших неподалеку,  сказав, что они из Кельбаджара, из 701-ой военчасти, спросите, может они что-то знают…

Подойдя поближе, в руках одного из солдат муж увидел точно такую же цепочку, что была и у Камаледдина. Показал им фотографию, спросил, не знают ли его? Оказалось, что они были вместе с Камаледдином в Турции на учениях, а потом и в Лачыне. Но в последние дни их привезли в Кельбаджар. Какая там ситуация, мы не знали, и вернулись через Лачын, рассказал один из солдат. Когда дошли до Зульфугарлы, узнали, что армяне заняли тоннель, пришлось там и переночевать. Мы все были вместе, весь батальон, все были голодны, поужинали тем, что нашли, а утром с восходом солнца пришли в село Алмалыг.

Там на берегу реки была небольшая постройка. Ребята из Кельбаджара сказали, что это птицеферма. Пока мы там стояли, подъехал грузовик. Мы предложили ребятам, давайте уедем…Но они решили остаться, раз армяне дошли до тоннеля, значит положение плохое. Останемся, вдруг понадобится наша помощь. Они остались в селе Алмалыг, а мы вдвоем, забрались в кузов грузовика и доехали до подножия Мурова…

Эти ребята были из Ленкорани. К сожалению, муж не спросил у них ни имен, ни фамилий, даже адрес не взял. Надеялся, что Камаледдин тоже вернется…

В одном из писем он писал, что нас здесь 10 человек из Тертера. Среди его друзей были двое – двоюродные братья. Один из них примкнул к беженцам из Кельбаджара. Он пришел к нам потом домой, рассказал, что видел Камаледдина. Куда вы уходите?, - говорил он нам, - не видите ваших матерей и сестер армяне берут в плен? Дядя, два раза я насильно стаскивал твоего сына с машины, говорил, что неразбериха кругом, все бегут, куда глаза глядят, наш командир Махир Гулиев убит. Давай, мы тоже вместе со всеми уедем. Нет, - сказал Камаледдин, - я не уеду. Это называется бежать с поля боя! Я матери обещал, Родину защищать. После этих слов сел в машину, которая ехала на передовую, и уехал.

Те, кто видел его, клялись, что видели живым. В министерстве обороны поругалась с заместителем министра: где мой сын? Верните мне моего сына! Замминистра послал меня в воинскую часть, там ищи. Поехала в воинскую часть в Тезекенде Агдамского района. Пыталась там разузнать, кто-нибудь знает Камаледдина? Один парень из Сальян по имени Савалан расссказал, что Камаледдин вытащил с поля боя 12 раненных товарищей, дотащил их до подножия Мурова… И снова вернулся за остальными раненными…Спасенные им раненные все вернулись, вылечились, а вот, что стало с Камаледдином, мы так и не узнали…И добавил, мама, твой сын был очень смелым, храбрым сыном…

Когда в 1995 Сафара Абиева назначили министром обороны, я записалась к нему на прием. Там в приемной был солдат, я спросила у него:

- Сынок, ты, где служил?

- В Лачыне и Кельбаджаре!

- А в какой военной части?

-701!

У меня затеплилась искорка надежды:

- А Камаледдина случаем не знаешь? У меня фотография его есть – посмотри…

Он снял очки:

- Мать, я в танке заживо горел, зрение потерял. Не вижу я.

- А почему ты здесь стоишь?

- Три месяца хожу, никак не могу на прием попасть…

- Ты бы хоть сказал, что не видишь, они же не знают…

- Стыдно как то… Как сказать?

Я постучалась в дверь к министру…Уважаемый министр, здесь один солдат тоже ждет, он знает моего сына, я отдаю ему свою очередь. Когда он вышел от министра, я подошла к нему… Мать, целую твои руки… Зачем, сынок? Да буду жертвой твоей, ведь я ищу такого же как и ты парня…Два года как пропал без вести, ничего о нем не знаем…Знаешь, мать, имя мне знакомо, но если бы я мог увидеть фото, точно сказал бы, он это или нет …Не хочу обманывать…

Просто хочу, чтобы вы знали, я про сына спрашивала у всех, с надеждой или нет, видел человек или нет, у всех… В 1995 ему дали статус шехида. Хотели сделать могилу, братья не разрешили, может еще вернется…Надежду не теряли. К нам домой из Красного креста приходили, из Государственной комиссии, взяли анализы крови. Сказали, мать, ты больше не ходи, если будет какая-то информация, мы вам сообщим. Не только ваш сын пропал, знаете, сколько таких…

Одно время даже хотели на телевидение обратиться. Потом передумали, а вдруг он жив, армяне увидят, замучают. А недавно, один из родственников, который работает в Шуше, сказал, что на стене в тюрьме, где держали заложников, выцарапано имя Камаледдин… Опять затеплилась надежда, может он там был…Может еще жив…

24 октября моему сыну исполняется 49 лет. Приглашаю вас, приходите все! Как знать, может и он объявится? Каждый год я устраиваю ему именины. Каждый год! О его судьбе ничего не известно, поминки даже не смогла сделать, пока живу, хотя бы дни рождения буду справлять. Сколько лет… Когда ему 19 исполнилось, он был в Турции на учениях. С 1993, ровно 29 лет, каждый год 24 октября отмечаем его день…Будет желание приходите… Мы с его отцом расскажем, как все эти годы искали своего сына…

И адрес скажу, деревня Гаджигервенд Тертерского района. Спросите, у кого сын пропал, любой от мала до велика покажет вам наш дом… Нас все знают… В деревне только наш сын без вести пропал… В деревне у всех сыновья ушли на войну. И все вернулись, кто живой, кто раненный, кто в гробу…Ровно 6 гробов привезли в деревню… Среди них и одноклассники сына… Только я все еще жду сына… 

Во время Второй Карабахской войны в деревню привезли два гроба, завернутые во флаги… Воздев руки, молилась, господи, пошли и моего сына? Или сам пусть придет или… Уже и Кельбаджар освободили, хотя бы кости его нашли… Чтобы могла похоронить, оплакивать, надгробье сделать…Ведь мне уже 80 лет…Его отцу 86… Поверьте, мы оба живем только потому, что ждем, ждем Камаледдина…Мы можем забыть то, что случилось вчера, но в мельчайших деталях, по дням, по минутам помним все, что случилось после известия о том, что Камаледдин пропал без вести … Приходите на день рождения сына, все расскажем…

 (В статье использованы материалы Государственной Комиссии по делам военнопленных, заложников и без вести пропавших) 

Автор: Вюсаля Мамедова